Зимой 1915 года на 65-м году жизни скоропостижно скончался выдающийся государственный деятель граф С. Ю. Витте. Официальной причиной смерти было названо воспаление среднего уха, перешедшее в менингит.
Но, несомненно, знающий правду самодержец Николай II, никогда не скрывавший антипатии к бывшему шефу железнодорожного ведомства, министру финансов и дипломату, 28 февраля оставил в своём дневнике недвусмысленную запись: «Уход Витте для меня — глубокое облегчение, известие о сим переполнило душу пасхальным настроением».
И отомстил царь не скрывавшему презрения к нему верноподданному весьма своеобразно. Распорядился похоронить в престижной Александро-Невской лавре, но без положенных по чинам почёта, ружейного салюта, как заштатного чиновника — всего-то по третьему разряду, и чуть ли не тайно. Сразу поползли слухи, будто бы графа, славянофильствующего монархиста, застрелили с молчаливого согласия «онемеченного» Николая, а, скорее всего, по его прямому указанию.
Что и говорить, обвинение страшное. Можно было бы отмахнуться от него, если не подкреплённые надёжными документами свидетельства многолетнего заведующего славянским отделом Нью-Йоркской библиотеки А. Ермолинского и сотрудника белоэмигрантского журнала «Русь» Ф. Смилги, известных тем, что принимали активное участие в подготовке к публикации разительно отличающихся друг от друга «Воспоминаний» С. Ю. Витте. Компиляционный вариант этих мемуаров издали в 1924 году в СССР. В предисловии, написанном историком В. В. Сидоровым, присутствует настораживающая фраза: «Прогнивший дореволюционный режим беззастенчиво устранял неугодных, уж не попал ли наш мемуарист в списки опасных людей?»
Просматривается нестыковка. Витте, в силу занимаемых им ключевых постов, выполняемых им сложнейших дипломатических миссий «для процветания» престола, следовательно, Российской империи, не мог вредить монарху — гаранту целостности и жизнеспособности страны. Он всего лишь позволял себе вольность считать Николая II «властителем слабым и лукавым, который успешно справился бы суправлением необъятным многоязыким государством коллегиально, только с помощью мудрых, честных, волевых губернаторов, коих, к несчастью почти нет, в избытке — надменные бездари, льстецы, казнокрады».
Вот это опальному графу правящие временщики не могли простить, равно и то, что он, дворянин, посмел «подпортить кровь, вступив в безнравственный гражданский, невенчаннный брак, с отбитой им у мужа-ростовщика местечковой еврейкой М. И. Нурок-Лисаневич, Император Александр III «скандальный» союз одобрил, сказав: «Ваш поступок прибавляет моего почтения к вам, моему министру».
Не напрасно говорится, что каждый временщик делает свою погоду и своё окружение. При Александре Витте был всем, при Николае стал почти ничем, пусть даже и являлся «генералом без боеспособного войска» — председателем Кабинета министров, что его изрядно коробило. Чаша душевных метаний Витте, как он сам признавался, в отставке никогда не высыхала.
Переполнилась она, когда в 1914 году граф получил анонимное письмо, заставившее крепко призадуматься. Неизвестный сочувствующий предостерегал: «Не обольщайтесь. Государь не забыл о том, что во время его тяжелейшей болезни вы настаивали на передаче скипетра его брату Михаилу. Это был крайне опасный шаг для вас, вашего семейства. Усугубляется положение ещё тем, что при дворе нынче крепки черносотенные порывы. Не разумнее ли вам, проявив любовь и восхищение к государю, благородно отстраниться от чужекров-ки, не связанной с вами божескими узами, сожительницы?» В ответ граф гневно бросил в пустоту: «Предательство близких, что предательство отечества, благородным быть не может!»
ГИБЕЛЬ МИНИСТРА
Прежде, чем перейти к обстоятельствам трагической версии гибели С. Ю. Витте, обозначим сделанное им во благо Российской империи, начав с того, что он, с отличием закончивший физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе, оыл, как он сам себя не без гордости называл, «прирождённым философствующим технарем, умеющим тщательно просчитывать, взвешивать, прежде чем принять единственно верные, выгодные решения». И это не пустые слова.
Министр финансов с 1890-го по 1900 год, Сергей Юльевич добился колоссального увеличения бюджета страны — на 650 млн рублей, увеличения протяжённости железных дорог с 29157 до 54270 вёрст, роста добычи угля — в 3 раза, нефти в 2, выплавки стали — в 2,5. По его инициативе был введён в обращение конвертируемый золотой рубль. Вместе с Д. И. Менделеевым разработал систему политехнического образования. Настоял на незамедлительном открытии 73 коммерческих училищ, в том числе знаменитого художественного Строгановского и торгового мореходства. Учреждение государственного агентства печати — тоже его заслуга.
Витте щедро финансировал грандиозный проект прокладки Северного морского пути и строительство ледокола «Ермак». Дипломатические заслуги не менее впечатляют. В мае 1905 года возникла острейшая необходимость без промедления прекратить войну с Японией. Переговоры шли на территории США. В результате 23 августа оыл подписан Портсмутский мирный договор, согласно которому Россия, проигравшая войну, понесла минимальные территориальные потери (часть острова Сахалин) и даже не выплатила в ультимативном порядке требуемую японцами контрибуцию.
В активе С. Ю. Витте — очень выгодный договор с Китаем о совместном строительстве железнодорожной магистрали — КВЖД, ряд перспективных торговых соглашений с Германией, пакт о военном и финансовом протекторате над Кореей. На пороге Первой мировой войны Витте публично предсказал, что она закончится для режима Николая II крахом, и само самодержавие, если не провести радикальные реформы, ожидает то же.
Взбешённый император назвал пророчества Сергея Юльевича «бредом выжившего из ума пустослова» и распорядился учредить за «вольнодумцем» негласный надзор. И, как это обыкновенно случается, когда необходимо избавиться от политического противника, в финале — неслыханное по цинизму и жестокости уголовное преступление.
«Жизнь Витте оборвалась на его царскосельской даче двумя револьверными выстрелами в висок, с тушеванием содеянного слухами о кончине по болезни. Для вдовы трагедия закончилась душевным расстройством», — не сомневается генерал военного департамента в Петербурге, позже эмигрант, лос-анджелесский миллионер И. А. Рокотов. Прав ли он в столь категоричном мнении? Если учесть его близкие отношения с четой Витте и то, что он был включён в комиссию по организации похорон, находился в гуще общественно-политической жизни Петербурга, ответ напрашивается сам собой.
