Ежи Ожильховский, польский улан, похлопал по шее тихо фыркнувшую лошадь и осторожно отодвинул ветку, заграждавшую обзор. Взгляду кавалериста открылись ненавистные солдаты фашисткой Германии, привольно вставшие лагерем около дороги на Рытель.
«Ты знаешь, Ганс» — донеслись до слуха Ежи немецкие слова, — «Я пообещал своей Лилли обед в любом варшавском ресторане после нашей победы. Надеюсь, она будет довольна»…
Собеседник Ганса рассмеялся и поправил висящую за спиной винтовку. «Эх, Гейнц, сказал бы ты мне об этом раньше, я бы тоже пригласил мою крошку Эльзу на праздник» — наконец ответил он, и солдаты вновь засмеялись. Смеяться было отчего — Польша, разорванная на части танковыми клиньями Гудериана, бессильно раскинулась перед немцами.
Ежи с яростной надеждой оглянулся назад. Усатый командир 18-го полка полковник Ма-сталеж, стоящий прямо за Ожильховским, коротко, но свирепо скомандовал: «Сабли вон!». При виде стремительно атакующих уланов солдаты бросились врассыпную. Кавалеристы настигали бегущих и всласть рубили их саблями, устилая поле неподвижными телами в серой форме…
Впрочем, триумф поляков продолжался недолго. Из тыла немецкого батальона, доселе скрытого в лесу, показались бронемашины, которые сразу же открыли шквальный пулемётный огонь по кавалеристам. Помимо бронеавтомобилей, огонь открыло также полевое орудие немцев, вручную выкаченное на позицию. Теперь по полю под смертоносным огнём заметались уже поляки…
Добравшиеся до спасительного лесистого гребня кавалеристы недосчитались трёх офицеров (включая командира полка полковника Масталежа), а также 23 уланов. Один офицер и около 50 улан были тяжело ранены. Спасая Родину, поляки заплатили за это слишком высокую цену…
Кавалерия Второй Мировой вовсе не была «отсталым родом войск, пережитком прошлого», и входила в состав почти всех армий-участников войны. В СССР, с его хроническим бездорожьем, конница вообще составляла единственный род войск, который не уступал, а в период распутицы и в зимнее время, даже превосходил в мобильности немецкие войска. Несмотря на это, неудачи (по большому счёту) знаменитых своей доблестью польских улан во Второй Мировой и чистка в армии послужили поводом к сокращению почти в пять раз (в период с 1937 по 1940 гг.) количества красных кавалеристов.
Так, к началу 1937 года в Красной Армии имелись 7 управлений кавалерийских корпусов, 32 кавалерийские дивизии (из них 5 горно-кавалерийских и 3 территориальных), 2 отдельные кавалерийские бригады, 1 отдельный и 8 запасных кавалерийских полков. Численность конницы по штатам мирного времени составляла 195 690 человек. Однако, к началу Великой Отечественной войны в Красной Армии имелось всего лишь 13 кавалерийских дивизий…
К сожалению, будучи слабо оснащёнными боевой техникой и вооружением, советские кавалерийские дивизии в первые недели войны несли большие потери. Ввиду этого многие из них впоследствии были расформированы, а оставшиеся в начале 1942 года сведены в кавалерийские корпуса. В феврале 1942 года количество кавалерийских дивизий достигает максимума — 87, однако к июлю того же года их число снижается до 46, а к декабрю остаётся лишь 31 кавдивизия. На 1 мая 1943 года в Красной Армии имелись 26 кавалерийских дивизий, насчитывающих 238 968 человек и 226 816 лошадей…
Итак, как мы уже смогли понять, кавалерия — это единственный род войск, который с достаточно высокой мобильностью (до 100 километров в сутки) сочетала высочайшую проходимость (конь пройдёт там, где неизбежно застрянут или будут неэффективны танки, бронемашины и автомобили). Кавалерия была идеальным средством сопровождения танков — пехота, даже посаженная на автомобили или бронетранспортёры, не могла быстро развернуться для боя, в отличие от кавалерии. Кроме того, кавалеристы имели почти такую же скорость передвижения по пересечённой местности, как и танки, поэтому складывался идеальный дуэт — танки и самоходные артиллерийские установки уничтожают узлы обороны противника, мешающие продвижению кавалерии, а кавалеристы уничтожают противотанковые орудия и пехоту, мешающую продвижению танков.
О кавалерии великолепно отзывались и американские пехотинцы: «Один старый кавалерист из Форта Ливенворт (Канзас) рассказал мне однажды, что если бы в армии к концу Второй мировой войны было 500 кавалеристов, то американская армия заняла бы весь Берлин за 30 минут без всякого бензина и всякой смазки. Лошадь может пройти там, где танк не пройдёт, может обойти танк и быстрее взять танк на прицел, а помимо всего — лошади не нужны ни смазка, ни бензин»…
В боевых условиях второй мировой войны строевая верховая лошадь была обязана нести на себе груз весом 120-130 кг, куда входил вес кавалериста с обмундированием и полным вооружением (автомат или карабин, запас патронов и гранат, шашка, кинжал, противогаз, сапёрная лопатка, личные вещи человека, бурка), вес строевого седла с полным вьюком (предметы снаряжения, предметы личного ухода за лошадью, суточный запас корма, запас подков).
В польском разведэскадроне вооружение кавалериста состояло из винтовки. В польской и французской кампаниях кавалеристы разведбатальонов носили сабли, но в конце 1940 — начале 1941 года они выходят из употребления. В 1-м и 3-м отделении разведбата пехотной дивизии имелась дополнительная вьючная лошадь, на которой перевозился ручной пулемёт и ящики с патронами. Каждый взвод насчитывал одного офицера, 42 солдата и унтер-офицера, а также 46 лошадей. Однако боевая сила взвода была меньше, так как приходилось оставлять коноводов, которые держали лошадей.
Таким образом, мы можем видеть, что кавалерия и во Второй Мировой, войне моторов и инженерно-конструкторской мысли, занимала свою, пусть и небольшую, но нишу. Да и на сегодняшний день лошадь остаётся идеальным транспортным средством для горнострелковых подразделений.
