Книжки о нём — едва не бестселлеры. Как вспоминает Тони Мэджистрейл, друг детства и автор одной: «Стив, учила его мудрая бабушка, нельзя же нравиться всем. Родись ты девочкой — ходить бы тебе всё время беременной».
Зато опять удача, рассказ «Стеклянный пол» о каких-то никак не реальных переживаниях принёс вполне реальные 25 долларов…
Не чужды стали ему и наркотические переживания — «занюхивал» неудачи. Правда, Стив не малодушничает перед чистым листом бумаги, подобно другим: как писать и о чём? Для него чистый лист — самое многообещающее. Он не испытывал проблем с мотивацией — да то и писать, что «повергнет и читателя в трепет». Издательства пропускали ужасы «на ура».
Он не раз и не два повторял, что изливает свои фобии. «По ходу я обзавёлся даже парочкой новых, и опять надо было писать. Так, некоторые, вроде бы обыкновенные дома показались мне злобными по своей «природе». Когда я не пишу, меня мучают самые разнообразные кошмары. Сюжеты начинают жить своей жизнью, и то, что не попадает на бумагу, находит другие выходы».
Он не описал аварию и попал в страшную катастрофу. «Показалось, что меня сбил персонаж, сошедший с моих страниц, или я сам словно бы попал на страницы собственной, ещё не написанной книги. А мои страницы — жуткое место».
Чем больше он писал, изливая фобии, тем лучше себя чувствовал!
Воображение набирало ход, не оставляя простора для фантазии читателя. Он повторял: «Ужасы всегда завораживают. Даже пешеходы забывают свои дела и остаются поглазеть на аварию».
И те читатели, которым нравилось, когда их пугают — стуча зубами и побелев, — «завораживались».
Конечно же, стоило написать такой бестселлер, и литературный истеблишмент тут же назвал всё это бездарью. Тем более что когда он принёс в издательство пачку в 1 200 страниц и весом 15 фунтов, а ему объяснили, что нужно вырезать хотя бы страниц 400, он и облегчился, не моргнув глазом, фунтов на 5.
Автор бестселлеров, он уже ведёт мастер-класс при Университете Пеппердайн: «Я не вижу и не хочу знать, как выглядит мой герой. Я нахожусь внутри и прибегаю к описанию — если только он смотрится в зеркало».
Джек Луинстрем, так же автор книги о нём, приводит (обросшую бородой) шутку — что со своим «ундервудом», щербатым на две буквы, он женился ради пишущей машинки «оливетти».
…Но он уже дал объявление, что хочет купить старинный дом, «призрак приветствуется»!
И молодые переехали в особняк, где лет сто назад умер генерал Уэббер. Слышались генеральские шаги по ночам, ощущался крепкий запах сигары. Но пугливый Кинг верил в призраков в разумных пределах — пока «старый морщинистый янки» его развлекал. «А в конце концов, когда я пишу, то сам себя развлекаю страхами. Страх — мой хлеб».
Уже издатели не хотят перенасыщать рынок книгами одного писателя! А за один «Мешок с костями» он запрашивает $20 млн.
Популярность его набирает обороты. Вмешиваются «XX век фокс» и «Юнайтед артистс». И за год «со страха» он зарабатывает $55 млн. Как знать, может быть, фанатов он обрёл ещё больше?
Вдруг он почувствовал: «Кто-то перерезал пуповину, соединявшую меня с моей музой».
Он считал, что подросток — идеальный возраст для знакомства с его книгами, в которых тот впервые задаётся вопросом: а что, если в мире есть прорехи, и что, если вещи , переходят туда и обратно? И вот он почувствовал, что такая прореха — число 13.
«…У меня чувство, которое ни с чем не перепутаешь: будто кто-то водит мне по спине чем-то холодным. Я уже никогда не останавливаюсь на странице под номером 13 или номером, кратным тринадцати — печатаю, пока не доберусь до безопасной страницы. Я перескакиваю через две последние ступеньки лестницы, превращая 13 в 12. (До начала XIX века принято было строить пролёты в 13 ступенек.) Во время чтения я не откладываю книгу на страницах 94, 193 или 382. Посчитайте: сумма цифр, из которых состоит каждый из номеров, равна тринадцати».
Майкл Коллингз, тоже автор книги о короле ужасов, пишет: «Крепкая голова, но с философской скважинкой, возникающей, когда люди просят объяснить скрытый смысл его историй, соотнести их с реальностью, в которой, почитав его, Барри, туповатый школьник из городка Мозез-Лейк, стреляет в свою учительницу, увлечённо преподававшую ему алгебру. «А как тебе понравится такая алгебра?»
Да, король кошмаров на потребу публике. Ужасы, переходящие в явь. И любовь к многословию. Достижение короля единственно в том, что сленговым языком ему удаётся выразить иногда -невыразимое. В сущности, только этим он и король. Так бы ему и писать всё время, умей он писать. Иногда он и сам скромно говорит о себе: «Я не король. Я гражданин Народной Республики Паранойя».
Он не раз говорил, что тысячами слов описывает то, чего боится. Но с возрастом стал «тормозить» — прежде он выдавал от двух до трёх тысяч слов в день, а теперь радуется, если удастся написать тысячу. Но всё равно жадно берёт на заметку всё странное. «Так уж устроено моё воображение: если перед глазами встаёт какой-нибудь образ, прогнать его можно — лишь на бумагу». Как-то он шёл по тропинке, ему попался знак «Осторожно, дети!», и пугливый Кинг подумал — что это за дети такие, которых следует бояться?
Как-то вечером, проходя мимо стройки, он замечает переносной туалет. Все уже разошлись, а ему до дома далеко, и Кинг решил воспользоваться ситуацией. Когда он зашёл, кабинка покачнулась, и он испугался: если она упадёт дверью вниз, он окажется в ловушке. И ему захотелось поделиться с человечеством своим взглядом на мир и в такой ситуации… «И на прошлой неделе я что-то написал об этом. Но на другой день — смотрю и думаю: где-то я это видел? Пролистал страницы назад и вот обнаружил, что это я и писал… Привет доктору Альцгеймеру!»
Кинг бросил писать.
Однако осталась предрасположенность к навязчивым состояниям. Когда он перестал писать, у него началось что-то наподобие ломки. «Форма зависимости. При перерыве в работе моё сознание начинает чудить».
Стэнли Вайатер, так же автор книги о нём, подтрунивает: «Есть ещё скелеты в шкафу, Стив? Самая страшная фобия для тебя теперь: король разучился пугать».
И Стив взялся за старое: штампует роман за романом, черпая теперь, должно быть, из этой фобии.
Дело спорится.
