Фёдор Иванович Соймонов любил именовать себя в письмах «всероссийского отечества всенижайшим патриотом». Вся жизнь его прошла в трудах на пользу государства Российского. А прожил он ни много ни мало 88 лет.
Родился он в 1692 году, и на его молодые годы выпали бурные петровские времена. Поступив в Московскую математико-навигацкую школу, молодой человек закончил курс обучения за три года. Экзаменовать юных навигаторов приехал сам государь. За хороший ответ Пётр Алексеевич в губы целовал, за плохой — палкой лупил. В числе лучших Федя был отправлен стажироваться в Голландию, где работал на одной из амстердамских верфей.
На родине же скоро пришлось ещё один экзамен перед императором держать — на чин мичманский. Из 48 кандидатов сдали его лишь 17. Среди них лучшим по ответам был Фёдор. «Хорош, ой хорош мичман будет! — улыбался Пётр. — А плавать тебе отныне на «Ингерман-ланде» — флагмане моём!»
Победоносно завершив Северную войну, государь решил пределы российские и на юге расширить. Участвовал в Персидском походе 1722-23 гг. и Фёдор Соймонов. В период боевых действий Соймонова откомандировали для ведения гидрографических работ в устье реки Куры. Плавание там им было сочтено вполне безопасным, но удобной и безопасной гавани отыскать не удалось. Позже близ Баку Соймонов обнаружил огромную каменную стену, далеко уходящую в воду. Соймонов пришёл к выводу, что Каспий наступает на берег, и даже рассчитал скорость наступления воды. Гидрографические работы на Каспийском море он продолжал и после смерти Петра, вплоть до 1727 года. За труды эти государыня Екатерина I пожаловала ему чин капитана III ранга.
В Москве Соймонов женился на румяной да глазастой девушке с огромной русой косой — Дарье, дочери стольника Отяева. Целый год продлилось ожидание должности, после чего от генерал-прокурора Ягужинского последовало неожиданное предложение стать флотским прокурором.
Ещё во время каспийских экспедиций за Соймоновым закрепилась репутация человека неподкупного и энергичного, чужих званий и чинов не страшащегося. Таким же он оставался и на прокурорской должности. Самого вице-президенГга Адми-ралтейств-коллегии Сиверса он обвинил во взятке.
Артемий Волынский,бывший губернатор астраханский, а теперь кабинет-министр императрицы Анны Иоанновны, был дружен с Соймоновым. Не без участия кабинет-министра Фёдора Ивановича возвысили до обер-прокурора Сената с генерал-майорским рангом. Вместе с графом Еропкиным, советником Хрущёвым, президентом Коммерц-коллегии Мусиным-Пушкиным и рядом других лиц составили они заговор, направленный на смещение всесильного фаворита Бирона и полоумной царицы. Все вместе сочинили генеральный проект -тайную бумагу о новом устройстве империи. Отдельную главу, посвящённую фабрикам, заводам и флоту, написал Соймонов.
Волынского выдал собственный слуга, им же воспитанный. Заговорщиков пытали на дыбе и калёным железом, но они упорно молчали. Суд был скорым. Поначалу Волынскому хотели вырвать язык да посадить его на кол, а остальных четвертовать, но в последний момент Анна Иоанновна проявила милость. 27 июня 1740 года босому и завшивленному Волынскому рвали язык, затем рубили правую руку и только после этого голову. Следом полетели головы Хрущёва и Еропкина. Мусину-Пушкину вырвали язык. Соймонова в числе прочих нещадно били кнутом, после чего забили в колодки и повезли через всю Сибирь в Охотск, в ссылку на соляные промыслы.
Но жизнь полна неожиданных перемен. После тяжёлых родов умерла полоумная императрица, а в скором времени уставшая от засилья иностранцев гвардия возвела на престол Елизавету Петровну. Дщерь Петрова повелела: «Федьку Соймонова, которого батюшка мой любил и отличал, с каторги забрать, шпагу ему вернуть да знаменем покрыть, дабы никто никогда не порицал его наказанием!» • Прощёный новой государыней, Фёдор Иванович был отправлен в родовую деревеньку Волоково, что в лесах под Серпуховом. Там он безвыездно про-
жил одиннадцать лет. Не имея возможности заниматься любимой картографией, недавний каторжанин обратился к истории. Ему первому удалось написать учебник российской истории, доступный для восприятия самым широким читателем. Остаётся лишь сожалеть, что книга эта была полностью утрачена.
Вспомнил о скучающем Соймонове сибирский губернатор Василий Мятлев, друг юных мичманских лет. Он уговорил Елизавету Петровну поставить Фёдора Ивановича во главе экспедиции, которая должна была составить карты студёного Нерчинского края. В два дня собрался тот в неблизкую дорогу.
В 1757 году Соймонов мог донести в Сенат, что им и его соратниками составлен полный Нерчинский атлас. В тот же год его благодетель генерал-поручик Мятлев был отозван в Кронштадт для употребления во флоте — в Европе бушевала Семилетняя война, в которой Россия сражалась против Пруссии. По ходатайству друга юности Соймонову дали чин тайного советника и назначили генерал-губернатором всей Сибири. Деятельность свою Фёдор Иванович начал с того, что разогнал из собственной канцелярии всех дураков, взяточников и бездельников.
Новый губернатор всерьёз взялся за развитие хлебопашества, строил крепости на границе с Китаем, вёл дипломатические переговоры, строил суда и рудные шахты, судил и освобождал из-под стражи. При нём продолжились исследования Аляски и Курил, Лисьих и Алеутских островов.
В 1763 году новая императрица Екатерина Великая и Сенат подписали прошение Соймонова об отставке.
Последние годы жизни Соймонов провёл в краю детства. Слабело зрение, отказали ноги, а он всё продолжал работать — писал воспоминания о Петре Великом. Между строк он рисовал корабли с парусами, полными ветра… Фёдора Ивановича Соймонова не стало 11 июля 1780 года. Родственники погребли его на кладбище при Высоцком монастыре близ Серпухова.
